Интервью с музыкантами группы Vivienne Mort (часть 1)

В центре Киева есть место, где время останавливается. Это студия Revet Sound. Здесь записываются такие музыканты как The Hardkiss и  - Vivienne Mort. Именно здесь они ежедневно погружаются в себя участники.  Vivienne Mort готовятся к туру с новой пластинкой «Опыт» - их наиболее чувственной, фундаментальной работой. Весь этот материал, кроме песни «Иней», до сих пор не выполнялся на концертах. Портал muzalbom.ru пообщался в студийной тишине с вокалисткой и автором песен Даниэлой Заюшкиной  о счастье и страхах, библейских мотивах  и путешествии в Индию, экзотических  музыкальных инструментах  и трактовках  песен.

- Не люблю вопросы типа «почему у тебя такие грустные песни», но ты сама часто акцентируют на этом внимание, называешь их слезливыми. Считаешь ли ты, что минор объемнее, дает больше возможностей раскрыться?

-Меньше людей умеет хорошо раскрыться в мажоре. Мне кажется, большинство из нас вообще получает сильные эмоции от страданий - такие люди приучили себя искать ситуации, в которых будут чувствовать боль, а как же иначе понять, что они живы. Счастливым быть сложнее. Вообще любить себя сложнее, так как придется достойно себя вести. Легче назвать себя сволочью и многое списать на это.

- А тебе удается быть счастливой?

- У каждого свое понимание счастья. Я чувствую себя счастливым, когда осознаю, что сущетсвуют. Когда примерно представляю на уровне чувств и мыслей, почему я здесь. Тогда - даже если мне грустно,  я все равно  понимаю, что к чему. Тогда  я счастлива.

- Давай поговорим о музыке в вашем новом альбоме . Фортепиано остается главным инструментом Vivivenne Mort, но и без экспериментов не обошлось. Например, флейта в песне «Змея» - как она там появилась?

- Для меня аранжировки – сложная  наука. Мы делаем инструментовки вместе с группой, а чаще вдвоем - я и Глеб. Когда чувствуем в песне пространство, которое требует заполнения, я придумываю мелодию, и мы вместе думаем, голосом которого инструмента оно может звучать. В «Змее» я сначала услышала дудук, который  похож на человеческий голос. На нем сыграл Евгений Петрусенко. А Сергей Любинский, саундпродюсер Vivienne Mort,  посоветовал позвать на запись Сергея Пинчука из группы Pins. У него есть флейта.

- А еще волны Мартено в песне «Гало», редкий для современной музыки инструмент. Это влияние Radiohead, которых ты любишь?

- Это была идея нашего пианиста Александра Лежнева. У нас потом появилась шутка: «Есть у кого-то флэшка? Мне волны Мартено сбросить ». Так же он откуда принес звуки леса.  Мы их разместили в конце альбома.

- Ты уже дважды путешествовала в Индию, где писала саундтреки для местного артхауса и Болливуда. Хочется уже их услышать, чтобы расспросить побольше, а пока спрошу лишь такое. Ты как-то сказала, что Индия отбирает язык, но дает чувство. Возвращаясь оттуда, легче, или тяжелее тебе писать песни?

- Когда я возвращаюсь из Индии большинство слов кажутся мне лишними. Но это не касается песен, потому что песни - это не повседневные разговоры. Я их пишу независимо от их внутренних изменений. Моя жизнь тесно связано с песнями. Я пишу песни с 10 лет.. Некоторые из композиций  мне  кажутся невозможными, тяжелыми, недопустимо пессимистичными, неприлично картинными, самоуверенными, скучными и неуклюжими. Но, что бы ни случилось, я всегда могу петь. Это не иллюзия свободы - я действительно могу всегда петь и делать это с удовольствием. И когда пишу песню, мне никогда не трудно. При этом я не слишком искусная в высказываниях в устной форме. Мне это дается намного сложнее. Знаешь, когда я записываю текст песни, то не люблю думать, о чем он. И потом, разгадывая его содержание, стараясь сама себя уяснить, я иногда вижу, что ты боялся сказать как человек, всегда можно сказать как поэт. А если не удается и как поэт, то вой, кричи, Завивай от земли до небес и обратно - и тебя поймут. То, что у тебя на душе, ты сможешь передать.

- Возвращаясь к новому альбому, на  его обложку попало твое детское фото. Позволь спросить об этой девочке в кадре. Кто она, о чем мечтает?
Это второй класс, мне семь лет. Белые колготы - это означает начало учебного года. За неделю до 1 сентября начинала горько плакать и продолжала еще неделю после начала обучения. Мне там было неуютно. Я не понимала, почему появились какие-то правила.  В то же время боялась сделать что-то не так. Очень долго привыкала к новому существованию. Позже поняла, что в школе можно не только служить чужой воле, но и выступать на праздниках, дружить, налаживать отношения.

- Ты иногда вспоминаешь в интервью свою бабушку. Насколько она вообще на тебя повлияла?

- Это очень близкий для меня человек, больше на невербальном уровне. Иногда я представляю такое место, где мы и наши бабушки говорим на одном языке. Там  не надо объяснять вещи, которые ты успел понять и хочешь поделиться. Она может тебя принять, попереживать, порадоваться, что ты «занимаешься делами» . Поэтому настоящее наше общение происходит на каком-то другом уровне. Есть языки, которые мы не изучили и не стараемся.  При этом они существуют.  Иногда мы ими пользуемся, когда надоедает быть одинокими.

-Что ты имеешь в виду?
- Как мне кажется, большую часть жизни мы спим. Вроде как целый день что-то делаем,  , пользуемся логикой, здравым смыслом, имеем цели и желания, приобретаем навыки, строим связи. Все это  можно приравнять к просто проведенному  здесь времени. Все, что я осознаю, становится опытом. Все, что не понимаю - просто проведенное время. Потрачено. Все мы так делаем, этого почти невозможно избежать.
Ну например, мы говорили о моей бабушке. Если я прицеплю к себе мертвеца и приду к бабушке в гости, она нам обоим предложит поесть. Я скажу: «Не хочу, и мой друг, как видишь, тоже». А она тогда скажет: «Вдиньте тапочки, потому что пол холодная». Какие инертные программы, которым мы следуем, а не переспрашивая себя, какой сегодня день, почему я снова иду туда же и делаю то же самое. Ты говоришь: «чих», - я говорю: «Будь здоров». И это не потому, что мы хорошо синхронизировались. Нас можно заменить, а в качестве останутся.
Я подсознательно избежала всего того, что заставляет повторять изо дня в день один маршрут. Мой день проходит максимально хаотично. Мне хочется обнаженного восприятия. Без программ, стереотипов, всех этих страхов.

-Я слышу эти страхи в альбоме. А еще читал твои слова о гроб как место сбора всего нашего опыта.

- Мы хотели на обложке нарисовать гроб, но потом поняли, что это даст людям один конкретный вариант трактовки. Я бы хотела, чтобы их было значительно больше. Для многих людей это песни, в которых девочка поет о мальчике, о своих сердечных делах. Для них все так и будет - однозначно, понятно. И мы в последнее время избегаем конкретных знаков. Я хочу оставить людям простор для собственных интерпретаций, а не подрезать и не ограничивать свою фантазию опытом своей персоне.